Вспомним теперь о Софье Карамзиной, которая увидела в Лермонтове преемника славы Пушкина, как только прочитала стихотворение "Смерть Поэта". Познакомилась она с Михаилом Юрьевичем осенью 1838 года и с тех пор до конца его жизни оставалась преданнейшим его другом. (А Лермонтов ценил друзей-женщин ничуть не меньше, чем друзей-мужчин: вспомним об Александре Верещагиной и Марии Лопухиной.) Его друзьями были и братья Софьи.

София Николаевна Карамзина (1802–1856) – старшая дочь писателя и историка Николая Михайловича Карамзина (от первого брака). Ее мать рано скончалась, и заботливой матерью стала ей вторая жена отца, Екатерина Андреевна (урождённая Вяземская). Салон Карамзиных с двумя главными хозяйками – Екатериной Андреевной и Софьей (фрейлиной императрицы) – был любимым местом отдыха, как принято говорить, "для цвета петербургской интеллигенции" – для многих литераторов, музыкантов, художников. Лермонтов стал посещать этот гостеприимный салон с осени 1838 года.

По наблюдениям общих знакомых, Софья была влюблена в Лермонтова. Кстати, интересный факт: в прощальный вечер в апреле 1841 года Софья подарила ему кольцо-оберег, а он его уронил. Все кинулись искать, но так и не нашли...

Лермонтов отвечал на ее влюблённость чисто дружеской взаимностью. Переписывался с нею, как ранее с Сашей Верещагной и Марией Лопухиной. В 1841 году посвятил ей два стихотворения. Одно из них публикуется под условным названием "Из альбома С.Н.Карамзиной": "Любил и я в былые годы..." Второе – "Договор", с такой заключительной строфой:

 

В толпе друг друга мы узнали,

Сошлись и разойдёмся вновь.

Была без радостей любовь,

Разлука будет без печали.

 

Разумеется, "Договор" не имеет посвящения: это было бы слишком жестоко для адресата. Но всё его содержание является косвенным свидетельством того, что оно мысленно обращено к Софье. Во всяком случае, другого адресата из всех его знакомых дам найти невозможно.

Упомяну и о нежных чувствах Мишеля к своей "кузине" Анне Столыпиной.

Анна Григорьевна Столыпина (1815–1892) – ровесница поэта, но официально – его тётя: она приходилась двоюродной сестрой его матери. В 1834 году Анна вышла замуж за Алексея Философова – полковника (позднее генерала), адъютанта великого князя Михаила Павловича. Я уже упоминала о ее муже как о старшем друге, покровителе Лермонтова. Сама Анна Григорьевна тоже была близка к императорскому семейству: после замужества она стала гофмейстериной Двора великой княгини Ольги Фёдоровны. ("Великих" князей, княгинь, княжон, то есть членов императорского семейства Романовых, естественно, с каждым годом становилось всё больше, так что проследить их родство – уже отдельная задача.) От Философовых Лермонтов узнал об отзыве Николая I о романе "Герой нашего времени". После этого написал предисловие к роману (опубликовано оно было только во втором издании), как отклик на разнообразные критические замечания в прессе и в частности на мнение царя, – с такими, например, словами: "Наша публика так еще молода и простодушна, что не понимает басни, если в конце ее не находит нравоучения".

Принято считать, что к Анне Столыпиной относятся три стихотворения: "К Гению", "Не привлекай меня красой..." (1829) и "Дереву" (1830), а также записи в тетради 1830 года о своей любви в 12 лет. Увлечением Анной можно объяснить не раз возникавший в его раннем творчестве мотив любви к сестре – например, в "Вадиме": "Если мне скажут, что нельзя любить сестру так пылко, вот мой ответ: любовь – везде любовь, то есть самозабвение, сумасшествие, назовите как вам угодно; и человек, который ненавидит всё и любит единое существо в мире, кто бы оно ни было, мать, сестра или дочь, его любовь сильней всех ваших произвольных страстей".

При этом он отнюдь не восставал против природы, осознавал границы любви к родственнице. Об этом строки в стихотворении "К Гению" (1829): 

 

Но, милая, зачем, как год прошёл разлуки,

Как я почти забыл и радости и муки,

Желаешь ты опять привлечь меня к себе?..

Забудь любовь мою! покорна будь судьбе!

 

Ираклий Андроников, впрочем, не связывал "К Гению" (1829) с Анной Столыпиной – считал, что это стихотворение относится к увлечению Лермонтова Софьей Сабуровой, сестрой его друга. Однако при осмыслении и этой, и других версий возникают "нестыковки". Под стихотворением "К Гению" Лермонтов позднее, в 1830 году, сделал приписку: "Напоминание о том, что было в Ефремовской деревне в 1827 году– где я во второй раз полюбил 12-ти лет – и поныне люблю".

"Ефремовская деревня" – это Кропотово, имение Лермонтовых в Ефремовском уезде Тульской губернии. Но каким образом 11–12-летняя Аня Столыпина могла оказаться в Кропотове (где и сам-то Мишель гостил лишь недолго), живя с семьёй в Пензе? Не менее сомнительно и пребывание там Софьи Сабуровой. Остаётся признать, что записи Мишеля в тетради 1830 года о своей влюблённости в 12-летнем возрасте по-прежнему остаются загадкой для исследователей.

Правда, существует легенда, что Мишель влюбился в воспитанницу семейства Лермонтовых (отца и его сестёр), а потом узнал, что она – "незаконнорождённая" дочь отца. Вот ее он мог бы видеть и в "Ефремовской деревне" в 1827 году, и затем в Тарханах и в Москве, куда отец со своими родными периодически приезжал. Повторяю эту легенду с грустью: о родных Лермонтова наговорили столько вздора, ссылаясь на фантазии старожилов!..

Но не будем углубляться в детали, вместо этого вспомним слова Лермонтова о себе из стансов, публикуемых под названием по дате: "1831-го, Июня 11-го дня":

 

Я не могу любовь определить,

Но это страсть сильнейшая! Любить –

Необходимость мне; и я любил

Всем напряжением душевных сил.

 

В завершение рассказов о серьёзных и долгих увлечениях и "дружбах" поэта остановлюсь на записи Лермонтова о самой первой своей любви:

"Записка 1830 года, 8 июля. Ночь. Кто мне поверит, что я знал уже любовь, имея десять лет от роду?

Мы были большим семейством на Водах Кавказских: бабушка, тётушки,  кузины. К моим кузинам приходила одна дама с дочерью, девочкой лет девяти. Я ее видел там. Я не помню, хороша собою была она или нет. Но ее образ и теперь еще хранится в голове моей; он мне любезен, сам не знаю почему. Один раз, я помню, я вбежал в комнату; она была тут и играла с кузиною в куклы; мое сердце затрепетало, ноги подкосились. Я тогда ни об чём еще не имел понятия, тем не менее это была страсть, сильная, хотя ребяческая; это была истинная любовь; с тех пор я еще не любил так. О! сия минута первого беспокойства страстей до могилы будет терзать мой ум! И так рано!.."

Конечно, позднее у него, повзрослевшего, воспоминание о первой влюблённости могло вызывать лишь улыбку. Но эта запись – еще и свидетельство одного из непременных свойств гения – силы чувств.

Лидия БЕЛОВА

Май 2016 года

P.S. Дорогие друзья, не могу не поделиться выводом, который сделала после изучения многочисленных воспоминаний о Лермонтове: когда есть время на чтение, читать надо его произведения, а не сочинения его современников о нём. Среди современников было множество людей, никому неинтересных без причастности к имени гения, а лучший способ привлечь к себе внимание для таких людей – придумать какую-нибудь сенсацию, особенно – сенсацию негативного толка. 

Недоброжелатели Лермонтова отправили его на тот свет и тут же принялись за тех, кто его любит, – стали портить им жизнь, сочиняя подлые вымыслы о нём и о его родных. Давайте не будем отчаиваться: "есть и Божий суд", как сказал сам поэт. Суд над придворной камарильей, отравлявшей жизнь Пушкина, свершился в тот же год: в декабре 1837-го сгорел Зимний дворец (восстановили его, да и то не полностью, лишь в декабре 1839-го). Есть Божий суд! Сочинители гнусных баек о Лермонтове уже получили своё, получат и реаниматоры таких баек, как и создатели новых. – Л.Белова. 5.09.2016