О книге Д.Алексеева "Демон". Тайна кода Лермонтова"

и еще кое о чём

Прежде чем говорить о книге Д.Алексеева, хочу поделиться своим впечатлением от телефильма, показанного по "РЕН ТВ" 6-го ноября 2015 года: "Игорь Тальков. Приговорённый".

Игорь Тальков (4.11.1956 – 6.10.1991) стал второй, после Виктора Цоя, жертвой нового режима, испугавшегося громадного влияния эстрады на народ. Авторы телефильма убеждают нас, что в те "лихие времена" все вокруг стреляли, много людей погибло "ни за что, ни про что", а потому ничего особенного в гибели певца нет. Однако в отношении Талькова и Цоя никто им, новым очернителям отечественных гениев и талантов, не поверит. Для меня, всю жизнь занимающейся русской литературой XIX века, Цой и Тальков – это как Пушкин и Лермонтов: убили друг за другом...

Игорь Тальков разошёлся не только со старой, но и с новой властью. Бывшие руководители страны захотели стать ее владельцами и только изображали из себя демократов, сторонников всяческих свобод. Тальков стал борцом за торжество православной России, и это совершенно не устаивало будущих олигархов – расхитителей общенародных богатств. Их устраивала эстрада абсолютно бессмысленная, чисто развлекательная, не имеющая отношения ни к нравственности, ни к патриотизму, ни вообще к каким-либо высоким чувствам. А тут – толпы на стадионах слушают затаив дыхание о расстрелянном белогвардейском генерале, о перекрасившихся ради карьеры "демократах" нового времени...

Подло убили, так мало того: очень хотелось очернить память о нём. И тут наша "новая" журналистика, охотящаяся за любым негативом, помогла – создала этот телефильм. Через 24 года после гибели Талькова всё никак не успокоятся "негативщики"! Впрочем, в отношении Лермонтова никак не успокоятся даже через двести лет...

Книгу "Демон". Тайна кода Лермонтова" прислал мне по электронной почте в 2015 году Д.А.Алексеев (видимо, после знакомства с моей книгой и статьями о Лермонтове). Читая эту книгу, я поначалу удивлялась отношению автора к Лермонтову, которое время от времени проявляется посреди размышлений о редакциях поэмы и о прочих творческих вопросах. Удивлялась потому, что до сих пор знала Д.Алексеева по трём выпускам альманаха "Вопросы биографии М.Ю.Лермонтова" (2006, 2007, 2008), где его статьи были посвящены неверно освещённым, с его точки зрения, этапам жизни поэта, и, казалось, автором двигало только стремление к справедливости в отношении гения. При чтении же книги о "Демоне" создаётся впечатление, что для ее автора Лермонтов и вообще не гений, а среднестатистический обыватель, со своими мелкими интересами, мелкими хитростями, враньём и пр.

Мое мнение на этот счёт: если бы это было так, то Космос очень скоро лишил бы гениальных способностей человека, который уже в 16 лет был мудрее зрелых, имеющих большой жизненный опыт обывателей (см., например, стансы, название которых даётся по дате: "1831-го, Июня 11-го дня").

Масштаб личности Лермонтова хорошо понимали Даниил Андреев, Василий Розанов, Иннокентий Анненский, Ираклий Андроников. Это первые, кто вспоминается, из достаточно большого числа объективных критиков, литературоведов. Ну а тех, кто ни с того ни с сего хулил Лермонтова, вспоминать не хочу. Им несть числа и в наше время, они и без нашей "рекламы" хорошо справляются со своей задачей очернения отечественных гениев.

Кстати, об отношении Космоса (Высшего Разума, представителей Сверхцивилизации) к гениям можно при желании прочитать в моем эссе "Я слушаю Космос", во второй его части: "Мозгом гения наделён каждый из нас" – на моем главном сайте.

О самом образе Демона. У меня есть статья, которую не раз публиковали журналы (есть она и в Интернете, опять-таки на моем главном сайте): "Демон ли – лермонтовский Демон?" Я доказываю, что тот образ, который "преследовал... разум" Лермонтова "много лет", был вовсе не Мефистофель, а Прометей. Лермонтов и сам не успел разобраться в этом: мешало, в частности, христианское мировоззрение. Разобрался бы, поживи он подольше. Даниил Андреев пишет об этом так:

"Лермонтов до конца своей жизни испытывал неудовлетворённость своей поэмой о Демоне. По мере возрастания зрелости и зоркости он не мог не видеть, сколько частного, эпохального, человеческого, случайно-автобиографического вплелось в ткань поэмы, снижая ее трансфизический уровень, замутняя и измельчая образ, антропоморфизируя [спуская в земной, человеческий мир] сюжет. Очевидно, если бы не смерть, он еще много раз возвращался бы к этим текстам и в итоге создал бы произведение, в котором от известной нам поэмы осталось бы, может быть, несколько десятков строф" (Д.Андреев. Роза Мира, т. 2. – М., Профиздат, 2006, с. 130).

Для меня догадка о Демоне – Прометее стала толчком к созданию дилогии "Из жизни богов и людей", которая размещена в Интернете; первая часть дилогии – на сайте  http://detektivi3.ucoz.ru  ("Приключения Артемиды, ее друзей и недругов").

О "частном", "случайно-автобиографическом", что "вплелось в ткань поэмы". Думается, бытовым поводом для фабулы "Демона" послужило прощание с Варенькой Лопухиной при переезде в Петербург (конец июля 1832 г.): юный сердцеед "отравил" ее своим прощальным поцелуем. Увлечение 17-летней барышни стало для нее пожизненным. Весной 1838 года Лермонтов подарил ей свой маленький акварельный портрет, а затем и посвятил ей поэму "Демон" (список поэмы с датой "8 сентября 1838 г." традиционно публикуется как шестая редакция).  – Это написано в мае 2016 года. Позднее я прочитала книгу Св. Бойко "Лермонтов. Московские страницы жизни и творчества" (2014 год выпуска) и согласилась с ее утверждением, что Шан-Гирей перепутал время двух последних встреч с Варварой Лопухиной. Из этого можно сделать вывод: Лермонтов вручил свой акварельный портрет не в 1838-м, а в 1839 году, и не самой Варваре, а Марии Лопухиной, которая ехала за границу вместе с семейством Бахметевых. Вполне возможно, что "официально" портрет предназначался не Варе, а Александре Верещагиной (с 1837 года – баронессе Хюгель), жившей в Штутгарте.

Д.Алексеев отрицает какие-либо отношения между Варварой Лопухиной и Лермонтовым. Впечатление такое, как будто он не читал воспоминаний Акима Шан-Гирея о своем троюродном брате (троюродный означает: у них общие прадед и прабабушка). Именно Шан-Гирей, а вовсе не Висковатов, первым рассказал о взаимном увлечении Вареньки Лопухиной и Лермонтова, но Алексеев почему-то считает это "выдумкой" П.Висковатова. Очень странно, ибо биографический очерк Шан-Гирея публикуется в каждом новом издании сборника "Воспоминания современников о М.Ю.Лермонтове" и правдивость Акима Павловича ни у кого из комментаторов не вызывает сомнений (иное дело – компетентность Шан-Гирея в вопросах творческих).

Шан-Гирей рассказывает весьма определённо и обстоятельно: "Будучи студентом, он был страстно влюблён, но не в мисс Блэк-айз [Екатерину Сушкову] и даже не в кузину ее (да не прогневается на меня за это известие тень знаменитой поэтессы)" – Шан-Гирей имеет в виду Евдокию Ростопчину, в девичесте Сушкову, – "а в молоденькую, милую, умную... и в полном смысле восхитительную В.А.Лопухину..." Вспоминая о событиях 1836 года, Аким Павлович сообщает: "В это же время я имел случай убедиться, что первая страсть Мишеля не исчезла". И, наконец, рассказывает о встрече Варвары Александровны с Лермонтовым в Петербурге в 1838 году: "Лермонтов был в Царском, я послал к нему нарочного...", – а на вопрос Варвары: "Ну как вы здесь живёте?" – ответил: "Живём, как Бог послал, а думаем и чувствуем, как в старину. Впрочем, другой ответ будет из Царского через два часа". То есть он и не сомневался, что Мишель прискачет, узнав о визите Вареньки на их с бабушкой петербургскую квартиру, с той же стремительностью, с какой Аким, узнав о ее приезде, "поскакал" к ней сам.

Воспоминания Шан-Гирея были написаны в 1860 году, задолго до того, как биографией Лермонтова стал заниматься П.А.Висковатов. Так зачем же приписывать Висковатову создание "мифа" о якобы никогда не существовавшей взаимной влюблённости Лермонтова и Варвары Лопухиной?

Дмитрий Анатольевич не согласен со множеством традиционных для лермонтоведения оценок событий, фактов, лиц, и порой справедливо не согласен, – однако далеко не всегда справедливо. Так, он косвенно упоминает о моей гипотезе (именно гипотезе, хотя и обстоятельно аргументированной) о романе между Лермонтовым и Смирновой-Россет, мимоходом бросая замечание: нет никаких оснований считать, что роман между ними и в самом деле был.

Видимо, как и большинство лермонтоведов, Д.Алексеев в свое время  не обратил внимания на книгу, подготовленную С.В.Житомирской: "А.О.Смирнова-Россет. Дневник. Воспоминания" (М., "Наука", 1989; объём около 800 стр.). Биографией и творчеством Александры Осиповны –  в юности фрейлины Россетти, в замужестве Смирновой-Россет, – всегда интересовались не лермонтоведы, а те, кто занимается Пушкиным, Жуковским, Вяземским, Гоголем. Между тем внимательное чтение Записок Александры Осиповны и комментариев к ним убеждает читателя, что за фамилией Киселёва (якобы самого долгого и горячего увлечения Александрины) скрывается Лермонтов.

Сама Житомирская не пришла к этому выводу: всё ее время было поглощено разбором многочисленных текстов См.-Россет, определением их хронологии, устранением повторов, комментированием имён и событий. Но она утверждала и обосновала это, что романа между См.-Россет и Николаем Кисёлёвым не было и не могло быть. Не повторяю ее аргументацию: при желании можно прочитать об этом у самой Житомирской.

Свои статьи о романе между Лермонтовым и бывшей фрейлиной (прототипе фрейлины Минской в "Штоссе") я начала публиковать в 1994 году (год 180-летия Лермонтова) и знакомила с этими публикациями профессоров ИМЛИ; директора московского Дома-музея Лермонтова (ул. Малая Молчановка, д. 2) В.Б.Ленцову; известного лермонтоведа, доктора филологических наук, профессора Пензенского государственного педагогического университета И.П.Щеблыкина; сотрудников Музея-усадьбы "Тарханы" (одна из моих статей о Лермонтове была помещена тогда по их инициативе в "Тарханском листке")... Отношение к моей гипотезе у всех моих адресатов было вполне положительным.

После этого вышла тремя изданиями моя книга "Александра и Михаил. Последняя любовь Лермонтова" (первое издание – в 2005 г.), и только в 2013 году сотруднице Музея-усадьбы "Тарханы" Т.Н.Кольян пришло на ум откликнуться, и даже дважды: на сайте Музея-усадьбы и на сайте, рекламирующем мою книгу (абсолютно без моей инициативы). При этом Кольян явно вообще не читала фолиант, подготовленный С.В.Житомирской, а с моей книгой познакомилась лишь "по диагонали". Я уверена в слабом знакомстве рецензентки с материалом, ибо иначе она не сообщала бы своим читателям о романе между См.-Россет и Николаем Киселёвым. Я отнюдь не вела собственное "расследование" этого вопроса, а только присоединилась к мнению Житомирской, о чём и сказала в предисловии к книге. Об этом запоздалом отклике на мою книгу см. Приложение к статье "Были и небылицы о Лермонтове" в разделе "Избранные статьи" на моем главном сайте. – Лидия Александровна Белова. 7 ноября 2015 года

P.S.  В 2005 году издательство "Захаров" выпустило в свет сборник "Лермонтов в воспоминаниях современников" (более позднего издания мне найти не удалось; видимо, пока оно единственное у названного издательства). Фактически это – очередное переиздание сборника, который первоначально был выпущен Пензенским книжным издательством еще в 1960 году; составители его – Виктор Андроникович Мануйлов и Максим Исаакович Гиллельсон. Этим ответственным, авторитетным учёным мы обязаны традиционным составом сборника, с тех пор систематически выпускаемого разными издательствами. Незначительные изменения вносятся обычно лишь в справки об авторах и в комментарии (они частично обновляются).

И вот в 2005 году всё тот же сборник, только без каких-либо комментариев и без прежних обстоятельных справок, выходит в издательстве "Захаров". Составителем его значится Д.А.Алексеев. При использовании этого издания в работе выясняется, что несколько изменений внесено в сам состав текстов. Меня заинтересовали два из этих изменений, поскольку я не смогла найти нужные цитаты в более новом издании, чем привычное мне пензенское.

Первое изменение: снято несколько абзацев из воспоминаний И.И.Панаева, а именно:

"В материалах для биографии, во 2-й части сочинений Лермонтова, г. Дудышкин говорит:

"В 1840 году, когда Лермонтов сидел уже под арестом за дуэль, он познакомился с Белинским. Белинский навестил его, и с тех пор дружеские отношения их не прерывались".

Это несправедливо. Белинский после возвращения Лермонтова с Кавказа, зимою 1841 года, несколько раз виделся с ним у г. Краевского и у Одоевского, но между ними не только не было никаких дружеских отношений, а и серьезный разговор не возобновлялся более..." (Цитирую по изданию: "М.Ю.Лермонтов в воспоминаниях современников". – Пенза, Пензенское книжное изд-во, 1960, с. 180–181.)

В важности этих трёх абзацев для биографии Лермонтова читатель может убедиться, обратившись к моей статье "Лермонтов и Белинский: пристальный взгляд из нашего времени" в этом же разделе сайта (опубликована в журнале "Сура", 2016, №3, май - июнь). Зачем Алексееву понадобилось убирать этот текст, можно только гадать.

И четвёртый абзац, снятый Алексеевым из воспоминаний Панаева: "Появление Лермонтова в первых книжках "Отечественных записок", без сомнения, много способствовало успеху журнала..." (с. 182 пензенского издания).

Тут уж яснее ясного: это утверждение Панаева не понравилось составителю. Но и более того: ему целиком не понравились воспоминания Константина Мамацева. Подпоручик Мамацев (Мамацашвили) в 1840 году участвовал в сражениях в одном отряде с Лермонтовым. Он отзывался о Лермонтове очень доброжелательно, вспоминал и о его внешнем облике, что противоречит нынешним выдумкам журналистов – о малом росте и пр. Вот небольшие выдержки из воспоминаний Мамацева:

"Лермонтов в 1840 г. был не более 25-ти лет; среднего роста, со смугловатым лицом и с большими карими глазами"; "И как он был хорош в красной шёлковой рубашке с косым расстёгнутым воротом..." (с. 200 и 201 пензенского издания). 

Воспоминания Мамацева в сборнике, составленном Алексеевым, отсутствуют. При этом в книге осталось пять незаполненных страниц. Получается, что материала на них не хватило, однако имеющийся положительный материал составителя не устроил. При этом Д.А.Алексеев позиционирует себя как "лермонтофила"! – Л.Белова. Май 2016 года